«Развалинами рейхстага удовлетворен» — о Дне Победы, которого могло не быть

Стоят: Уильям Макензи Кинг и Уинстон Черчилль. Сидят: Франклин Делано Рузвельт и граф Атлон. Квебекская крепость. Август 1943

Мы воспринимаем День Победы как естественное следствие тех невероятных усилий и жертв, которые Советский Союз положил на алтарь Великой Отечественной войны. Да и просто как логическое завершение войны: ведь победа — это когда врага добивают в его собственном логове. В истории мировых войн, как и в российской истории войн, таких примеров множество — взять хотя бы вступление русских войск в Париж после войны 1812 года.

Однако все могло закончиться иначе — и не в 1945 году, а раньше, — если бы СССР и Сталин не поставили целью (и не добились этого!) окончательно поразить нацизм именно на территории Германии.

После 1943 года, особенно после величайшего сражения на Курской дуге, западные союзники Америка и Британия поняли, что СССР в состоянии разгромить Германию без всякой их помощи. Вот тогда они и начали закулисные игры, направленные главным образом на то, чтобы Германия капитулировала перед ними, то есть перед Западом, но продолжила непримиримую борьбу против Советского Союза. Следствием этого могли быть два варианта: либо СССР пришлось бы подписать мир с капитулировавшей Германией без ее окончательного разгрома, либо англо-американские войска вместе с недобитыми, но еще очень сильными немецкими армиями выступили бы против Красной Армии. И сказанное не является просто предположением — существует множество документов и свидетельств, что история сознательно подводилась к такому повороту.

Конечно, западная элита была далеко не единой, и различные политические силы США и Британии действовали по-разному. Однако варьировались не столько цели, сколько способы достижения этих целей — от более мягких до более жестких.

Наиболее жесткую позицию занимало американское Управление стратегических служб (УСС) под руководством генерала У. Донована. В меморандуме президенту Рузвельту от 20 августа 1943 года УСС считало «целесообразным поворот против Советского Союза всей мощи еще сильной Германии». В этом же меморандуме была сформулирована основная задача США по послевоенному переустройству мира — предупредить такое развитие событий, чтобы «после поражения Германии какая-либо отдельная страна или группа держав, в которой мы (США) не имеем влияния, могла руководить мощью Европы». В случае если это произойдет, предупреждали авторы меморандума, «можно считать, что мы (американцы) проиграли войну».

Нет сомнений, что именно СССР, как государство, быстро наращивающее потенциал и способное проводить собственную политику, понимался УСС как страна, противостоящая американскому влиянию.

Впрочем, УСС полагало, что необходим и вариант «Б» на случай, если повернуть германские армии против СССР не удастся или они будут разбиты Красной Армией. Для этого предлагалось предпринять ограниченное наступление на западе, которое позволило бы немецким генералам-заговорщикам, сместив или убив Гитлера, взять контроль в свои руки и предложить англо-американцам перемирие. В этом случае, говорится в меморандуме, «советской стороне пришлось бы признать свершившийся факт в качестве основы для прекращения военных действий на Восточном фронте и для последующего соглашения по послевоенному устройству».

После 1943 года ведомство генерала Донована и, в частности, европейская сеть УСС под руководством А. Даллеса, сосредоточилось на этой задаче — надо было сделать все для фактически беспрепятственного вхождения англо-американских войск на территорию Германии и оккупированных ею стран. Следовало договориться с антигитлеровски настроенными немецкими генералами о том, чтобы германские войска практически не оказывали сопротивления «союзникам» и те в кратчайшие сроки дошли бы до Берлина.

Удивляться такому вероломству не приходится, ибо еще до начала войны Западом был принят предложенный Черчиллем стратегический курс, направленный на то, чтобы СССР и Германия уничтожали друг друга на фронте, а США и Англия ограничились бы расшатыванием германской военной машины «методами психологического и политического воздействия».

Уильям Джозеф Донован. Ок. 1945

Позиция президента Рузвельта была в этом отношении мягче — он считал, что Советский Союз все же гораздо демократичнее тоталитарной Германии и даже был готов предложить СССР вместе с США контролировать послевоенный мир в качестве «держав-полицейских». Однако, как говорится, жалует царь, да не жалует псарь — советники Рузвельта, генералы, ведомство Донована часто торпедировали его указания либо просто не исполняли их. Свою лепту вносил и Черчилль — «старый антисоветчик № 1», как называл его Сталин.

Так, на конференции в Квебеке в августе 1943 года, куда Сталина не пригласили, Черчилль протолкнул план «Рэнкин», целью которого было опередить русских и добиться того, чтобы безоговорочная капитуляция Германии произошла не перед всей антигитлеровской коалицией, включающей СССР, а только перед США и Англией.

Однако события на советско-германском фронте имели собственную внутреннюю динамику, которую ни Вашингтон, ни Лондон остановить не могли. Красная Армия все более мощно, а с 1944 года уже неудержимо вела дело к окончательному разгрому Германии. Кроме того, наметились серьезные разногласия между британцами и американцами. Уж слишком напористо Черчилль пытался навязать США английские интересы и манипулировать американцами в свою пользу.

СССР умело вел не только военные действия, но и политический торг с союзниками, играя на их противоречиях и страхах. Сталин на переговорах «Большой тройки» практически всегда добивался того, чего хотел, — и ни изворотливость Черчилля, ни отсылки Рузвельта на несговорчивость Конгресса его остановить не могли. Западные лидеры уступали, прежде всего, потому, что понимали — именно «советские военные усилия критически важны» для поражения Германии. Ведь как бы ни выпячивал Запад свою роль в борьбе с гитлеровской Германией, неопровержимым оставался тот факт, что реально сражалась с немцами только Красная Армия.

Что касается страхов, то западные политики опасались слишком уж нагло игнорировать советские интересы, поскольку тогда, как они считали, СССР «может счесть оправданным сепаратный мир» с Германией. Понятно, что ни Сталин, ни советское руководство на это никогда не пошли бы, но ведь Запад судил о других по себе.

Именно поэтому на Московской конференции министров иностранных дел в октябре 1943 года по предложению англичан было принято специальное решение, что страны антигитлеровской коалиции обязаны немедленно информировать друг друга о поступивших к ним предложениях сепаратного мира от стран оси. Казалось, Запад сделал высокоморальный шаг и проявил себя образцовым союзником. Однако эти обязательства, по мысли США и Британии, должны были сковывать, прежде всего, СССР. Себе же англосаксы оставляли руки развязанными.

Как мы знаем из истории, контакты англичан и американцев с нацистской верхушкой после этого только усилились и продолжались вплоть до мая 1945 года. Они велись через представителей германской «оппозиции», через деловые круги, через функционеров нейтральных стран и при посредничестве турецких, шведских, испанских, португальских и швейцарских разведчиков и дипломатов. Получили громкую известность контакты американской УСС и английской Интеллидженс сервис с нацистами: с главой абвера адмиралом Канарисом, с министром иностранных дел Германии Риббентропом, с фельдмаршалом фон Браухичем, с генералом Вольфом и рядом других. А сколько еще тайных связей не рассекречено?

Между тем благодаря победам советских войск стратегическая обстановка в войне менялась коренным образом. Чтобы совсем не опоздать, Западу летом 1944 года пришлось открыть Второй фронт. И сразу же «союзники» стали готовить условия для того, чтобы первыми овладеть Берлином. Для этого надо было уговорить немцев «распахнуть брешь и позволить прорыв союзников» на Западном фронте.

И сепаратные договоренности между западными и германскими генералами начали действовать — немецкое командование вдруг почему-то отводило войска на переформирование как раз в момент, когда начиналось наступление союзников. Или внезапно заканчивалось горючее, и грозные немецкие танки не могли двинуться в бой. Даже Гитлер заподозрил измену и расстрелял нескольких командующих дивизиями. Кроме того, немецкие солдаты не знали о генеральских договоренностях и продолжали сражаться с американцами и англичанами. Конечно, не так остервенело, как против русских, но и этого было достаточно, чтобы летом 1944 года продвижение союзников застопорилось на несколько недель.

Впрочем, генерал Эйзенхауэр, руководивший объединенным англо-американским командованием, и сам не спешил — зачем подставлять своих солдат под пули, если не сегодня-завтра генералы-заговорщики должны были убить Гитлера и пригласить США и Англию в Германию в качестве спасителей от большевиков?

Но история пошла своим путем, не сообразуясь с планами союзников. Июльский заговор 1944 года не удался, Гитлер остался жив. Многие заговорщики были казнены, немецкие войска вновь стали всерьез сопротивляться союзникам. Немцы провели крупное контрнаступление в Арденнах, правда, не достигшее стратегического успеха, но поставившее войска союзников в сложное положение. Лишь к январю 1945 года ситуацию удалось выправить.

Советские бойцы и командиры оставляют победные надписи и свои фамилии на стенах Рейхстага. Май 1945

К началу 1945 года не только нацистской верхушке, но и простым немцам было ясно — война окончательно проиграна. Теперь само гитлеровское руководство стало пытаться наводить мосты с Западом. Однако шанс был упущен — даже самые беспринципные западные политики не решились бы пойти на сговор с Гитлером, иначе они полностью дискредитировали бы себя в глазах своих народов.

Впрочем, это не означало, что Запад оставил мысль о глобальном контроле над послевоенным миром. Черчилль был готов на все в борьбе с коммунизмом и дал задание разработать операцию «Немыслимое» — англо-американские войска вместе с недобитыми немецкими 1 июля 1945 года должны были начать войну с СССР. Только расчеты штабистов, что в результате все равно победит Красная Армия, остановили эту авантюру.

Вслед за Черчиллем Гарри Трумэн, ставший президентом США после смерти Рузвельта, решил угрожать Советскому Союзу только что испытанной атомной бомбой. Но атомных боеприпасов, которые успели сделать, было слишком мало, чтобы поставить на колени огромную Россию. Так что и это не сработало.

Тем временем с января по апрель 1945 года советские войска стремительно продвигались по Европе, несмотря на все сопротивление немцев. Вскоре до Берлина оставались считанные километры. Англо-американцы явно проигрывали гонку за Берлин, которую сами же и придумали.

16 апреля началась Берлинская операция советских войск, а к 30 апреля под контролем нацистов оставались лишь Тиргартен (зоопарк) и правительственный квартал.

Сегодня мы знаем многое, что не было известно в годы войны. Знаем о том, какие закулисные игры велись ради того, чтобы не было нашей заслуженной Победы. Знаем, что цена, которую мы заплатили за Победу, могла быть меньше, но не стала — из-за вероломства Запада. Знаем, что Запад выполняет свои обещания лишь в двух случаях — когда это ему выгодно или когда у него не остается другого выхода, кроме как их выполнить.

Но сегодня мы знаем и то, что советский солдат-победитель, водрузивший Знамя Победы над рейхстагом и написавший на его колонне «Развалинами Берлина удовлетворен», — это та история, которая из разряда вероятной перешла в разряд реальной благодаря усилиям Верховного Главнокомандующего И. Сталина, нашего Генерального штаба, советских разведчиков, дипломатов, рабочих и инженеров оборонных заводов, партизан и работников тыла. И конечно, благодаря воле, мужеству и неизмеримому героизму воинов Красной Армии, сумевших воплотить эти усилия в великую Победу.

Юрий Бардахчиев