Первая любовь Олега Кошевого

Председатель Луганского Областного общества филателистов Казаков Игорь Владимирович показал мне недавно несколько писем, адресованных матери комиссара «Молодой гвардии» Олега Кошевого Елене Николаевне, которая в своё время передала их одному из членов общества. Меня заинтересовали два из них. Написанные одной рукой, в однотипных самодельных конвертах, с одним обратным адресом: город Элиста, Власенко Р. Письма датированы 6 ноября и 20 декабря 1943 года соответственно.

Вчитавшись в содержание писем, можно понять, что они не относятся к тому потоку, что шёл со всех уголков СССР после того, как страна узнала о подвиге молодогвардейцев.

В письмах с детской наивностью и прямотой девушка-десятиклассница признаётся Елене Николаевне в любви к её погибшему сыну.

Проанализировав письма, перечитав книгу Е. Н. Кошевой «Повесть о сыне» и сопоставив факты, я пришел к выводу: Рада Власенко дружила с Олегом Кошевым в период его жизни в п. Ржищево Киевской области. Вот некоторые выдержки из книги:

В Ржищеве у Олега было много товарищей, а самыми близкими из них были Володя Петренко, Ваня Лещинский, Гриша Задорожный и Рада Власенко.

В этом городе семья Кошевых проживала с 1934 года. Здесь Олег пошёл в среднюю школу № 1 и проучился до 7-го класса. В 1939 году отца Олега переводят на работу в город Канев, семья вынуждена ехать с ним.

Жаль было Олегу разлучаться с родным местом, где он провёл столько счастливых лет своего детства, где его любили, и где его юное сердце впервые потянулось к другому юному сердцу: Рада Власенко оставалась в Ржищеве.

Вот как описывает Елена Николаевна сцену прощания Олега с друзьями, пришедшими его проводить, ну и, конечно, с Радой: У Рады Власенко вдруг вспыхнули щёки, и от этого она стала еще миловиднее. Она от имени друзей обратилась к Кошевому:

Олежек… шесть лет мы учились все вместе в одной школе. Ты был для нас хорошим товарищем… верным другом. Каждому из нас старался помочь, выручить из беды, а при случае — всю вину принимал на себя. Ты ни разу не выдал и не разболтал ни одного нашего общего секрета. С тобой можно делиться всем. Мы никогда не забудем тебя, Олежек, дорогой! Вот, прими на память от нас… И Рада протянула Олегу книгу Максима Горького. Олег, взволнованный, бросился к Раде. Они обнялись.

В главе «Война» Кошевая пишет:

В июне 1941 года закончились занятия в школе. Олег перешёл в девятый класс. Ему шёл шестнадцатый год. Летом он собирался проведать родные места… Начали готовиться в дорогу. Укладывали чемоданы. Поездка обещала быть интересной. По дороге Олег мечтал заглянуть в Ржищев. Представлял себе, как встретится со своими друзьями, вспоминал свою лодку, гулянье по Днепру, костры по ночам, песни, Раду Власенко.

Но 22 июня началась война. Так и не встретились Рада с Олегом.

Мы пока не знаем, писали ли они друг другу, но я уверен, что память о детской любви осталась у них навсегда.

Рада с матерью эвакуировалась в Калмыкию, в город Элисту, и там, в 1943 году, из газет узнала о подвиге своего друга детства. Не буду пересказывать письма Рады к Елене Николаевне, привожу их полностью — так, как написаны.

6 ноября 1943 года:

Здравствуйте, дорогая моя, родная Елена Николаевна!

Пишет Вам ваша маленькая Радочка. Хотя я уже не та маленькая девочка, которой вы меня помните, но мне очень и очень хотелось бы, чтобы меня Вы называли так всегда. Ведь этим, Елена Николаевна, напоминаете Вы всё самое лучшее, самое дорогое, которое теперь никогда не повторится: детство наше, нашу весёлую, беззаботную школьную жизнь…

Елена Николаевна, дорогая! Ваше горе так велико и свято для меня, что я не решалась Вам написать, боясь потревожить Вас лишним воспоминанием. Но вот вчера получили от Вас письмо, которое перечитывали без конца, и я решилась написать. Елена Николаевна, родненькая, что я могу Вам сказать? Нет слов для утешения, когда горе так велико. Если мне, совсем чужой, так тяжело переживать утрату, то каково же Вам, дорогая Вы наша!

Елена Николаевна, я Вам признаюсь (теперь не стыдно), что Олега я любила. Пусть это детская была любовь — чистая, невинная, но, всё-же, любовь. Нет, не дружба и не привязанность. Дружила я со многими своими одноклассниками, но к Олегу относилась по-другому, как-то особенно. Я сама не понимала, что со мной. В его присутствии я то чрезмерно веселилась, смеялась каким-то ненатуральным смехом, то вдруг раздражалась из-за какого-нибудь пустяка и готова была заплакать. И когда мне пришла в голову мысль: А что если я его полюбила? — я испугалась почему-то и старалась себя убедить, что всё это пустяки и всё это мне кажется. Но после того, как я приехала из Киева после операции и, вновь заболев скарлатиной, легла в больницу и безустанно думала об Олежке, я уже не гнала от себя мысли той — она меня бодрила и радовала. Ко мне в больницу приходила подруга Леся, и я всё расспрашивала её об Олеге: как и что... И я всё мечтала скорее выздороветь и встретиться с Олегом. Но вот однажды Леся мне сказала, что Олег уезжает. Это было так неожиданно, быстро и страшно, что я растерялась в первую минуту и чувствую, что вот-вот заплачу. Стала её расспрашивать о чём-то постороннем. Помню, Леся очень пристально на меня посмотрела и вскоре ушла. А я тогда весь вечер проплакала, что, вот, уезжает, а я здесь лежу, и нет возможности даже проститься. Так вы и уехали, и я не смогла увидеть Вас, проститься.

Потом всё собиралась с мамой приехать к вам в гости, да так получилось, что мать сама вас навестила.

Началась война! И в эти суровые дни мы часто вспоминали вас, всё думали, где вы и что с вами. Делали разные предположения, но остановились на том, что вы с Олежком эвакуировались и сейчас где нибудь в тылу глубоком. Сделали запрос в справочном бюро, но нам оттуда ответили, что такие-то не числятся.

И я, и мама часто поговаривали, как все мы, земляки, соберёмся за одним столом и подымим бокал за нашу Победу, за нашу встречу и за будущее.

А я мечтала, как встречусь с Олегом! «Какой он стал? — всё думала, — помнит ли меня?».

И вот читаю в газете. Не верю своим глазам! Снова, снова перечитываю написанные страшные строки. Хочу не верить, но не верить нельзя — на меня смотрят из газеты всегда смеющиеся, добрые олеговы глаза, и его ещё детские губы чуть вздрагивают от сдерживаемой улыбки.

Елена Николаевна, родная моя, я без конца целовала этот дорогой портретик, такой дорогой, смеющийся, такой далёкий от действительности. Как жалко, что у меня нет карточки Олега! Этот портретик из газеты потускнел от моих слёз и от того, что я каждый вечер, ложась спать, его целую.

Елена Николаевна, миленькая, как я хочу Вас видеть! Как мне хочется Вас приголубить!

Я надеюсь, что мы с вами встретимся скоро. Ведь сегодня взяли Киев! Поздравляю Вас и всех-всех с этой огромной новой победой!

Скоро будем собираться в дорогу. Тося наша сейчас в Астрахани находится. Она всё спрашивает о вас. Я ей послала Ваш адрес.

Мы живем по-маленьку. Я учусь в 10-м классе и работаю в Горсовете. Мама тоже работает. Нам трудновато, но мы живём той надеждой, что скоро поедем домой, на Украину.

Пишите нам, Елена Николаевна, не забывайте! Буду с нетерпением ждать Вашего письма. Кланяйтесь всем Вашим. Привет от мамы!

Целую Вас крепко-крепко! Любящая Вас РАДКА.

20 декабря 1943 года:

Дорогая моя, любимая Елена Николаевна!

Сегодня у меня счастливый день — я получила от Вас письмо и книжечку «Герои Краснодона». От всего сердца благодарю Вас за этот дорогой для меня подарок. Ведь в этой книжечке есть портрет Олега и такой, каким я его знаю. А что может быть дороже, чем получить портрет друга от матери его! Я буду беречь эту книжечку, «як зiныцу ока».

Получив Ваше письмо, я с нетерпением вскрыла конверт, и с первых же строчек на меня повеяло чем-то родным и близким. Какую-то частицу Ржищева, счастливых дней принесло оно с собой. Вихрем проносятся воспоминания, они мне дороги, хотя и вызывают боль, но я их перебираю, восстанавливаю в памяти. Мне, почему-то, Елена Николаевна, запомнилось до малейшей подробности всё, что связано с Олегом.

Особенно ясно помню, как мы все вместе были в Киеве летом. Мне запомнилась и наша неловкая встреча с Олегом, и как незаметно исчезла неловкость, и через час уже не было на земле друзей, у которых была бы дружба крепче нашей... И то, как мы с Олежеком бегали в ближайшую кондитерскую и делали налёты на сладости, уничтожая их в мгновение ока и в таком количестве, что вызывали даже удивление продавщицы и официантки. Они нас даже спрашивали: Скажите, вы, наверно, брат и сестра и приехали с провинции, не так ли?. Нам, почему-то, неловко было сознаться, что мы из района, и обрадовало то, что нас называли братом и сестрой. Поэтому мы обменялись многозначными взглядами, как заговорщики какие-то, и отвечали, что мы вовсе не «провинциалы», а городские. На это продавщица сказала: В том, что вы брат с сестрой я была уверена и не сомневалась, так как вы похожи друг на друга, но что вы городские — удивительно! Городские так много сладостей не едят. Мы доели наскоро пирожное и побежали домой с радостью рассказывать дома, что нас назвали братом и сестрой. После этого Олег звал меня «сестрёнкой»…

А помните, Елена Николаевна, как мы ездили в Киево-Печёрскую Лавру и как возвращаясь оттуда, под впечатлением виденных святых, Олег, шутя, Вас называл «святой Еленой». Я так любила, когда Олег Вас называл «мамулькой». Он при мне чаще обращался к Вам тоном взрослого, солидного юноши и как-то снисходительно говорил: Елена Николаевна, я боюсь за Ваше здоровье, вы слишком много употребляете жидкости, это может Вам повредить. Это тогда, помните, когда мы останавливались чуть ли не возле каждого киоска, мимо которого проходили, и от сильной жары пили сельтерскую воду. У Олега тогда была привычка говорить: Что ты, что ты, детка!. И потом он ещё часто говорил «мелочи жизни». Я, помню, о чём-то сожалела, а он махнул рукой и тоном взрослого сказал: Эх, стоит ли жалеть об этом? Мелочи жизни. И потом частенько я слышала, как он с рассудительностью взрослого себе и другим говорил, что не стоит сокрушаться, ведь это «мелочи жизни».

Елена Николаевна, родненькая, мне и сейчас ещё кажется, что всё это неправда, что это всё не в действительности было, а сон мне снился — страшный, кошмарный сон. Боже, неужели такой ужас, такое горе может случиться наяву? И как это выдерживает земля и не расколется надвое и не поглотит это чудовище, детоубийцу, виновника всех мук и страданий.

Нет! Не может этого быть! Земля не успокоится до тех пор, пока не очистится от этой чумы, пока не сбросит с себя Язву-Гитлера.

Ух, Елена Николаевна, букашки не задушу, а этого подлеца, именуемого Гитлером, я бы задушила своими руками. Это он! Он убийца сыночка Вашего, друга моего Олега!..

Просите прислать фотокарточку. Поверьте, Елена Николаевна, с большим удовольствием прислала бы, но нет. Здесь, в Элисте, нет и фотографа, а в Астрахани фотографов полно, да только фотографируют на материале заказчика. А где взять было фотобумагу? Так я и не снималась. Но вот приедем в Киев, обязательно сфотографируюсь и Вам пришлю карточку. А пока представьте себе коренастую, здоровую девушку среднего роста с румянцем во всю щёку, с задумчивыми, чуть раскосыми глазами. Вот вам Радкин портрет.

В Киев мы думаем ехать весной. Как хотелось бы к вам заехать, да не знаю, удастся ли. Но, так или иначе, а встретиться мы с Вами должны. Не так ли, Елена Николаевна?

Как вы себя чувствуете? Работаете ли и где? Как поживает мама и брат? Передайте им от меня привет!

Моя мама всё прихварывает и страшная сделалась, как скелет, высохла вся, пожелтела. Ну ничего, скоро поедем домой!

Я учусь в 10-м классе. Трудно сейчас учиться (в материальном отношении), но мы с мамой из последних сил стараемся, чтобы всё-таки окончить десятый класс, так как я год пропустила, не занималась. Почему — расскажу при встрече.

Ну вот и всё, дорогая мамунька. Письмо моё дойдёт, наверно, к Новому году. Так что поздравляю Вас всех с Новым годом и желаю, чтобы в Новом году вы были счастливы, чтобы Новый год принёс Вам столько радости, сколько прошлый год забрал!

А ещё желаю встретить мою мамуньку такой же здоровой и цветущей, какой я видела Вас в последний раз!

Привет от мамы и Тоси! Целую крепко-крепко. Любящая Вас Радка.

Из воспоминаний бабушки Олега Кошевого Веры Васильевны узнаём, что Рада переехала в город Киев после его освобождения. Как она прожила жизнь, кем стала — остаётся загадкой... Возможно, кто-то, ознакомившись с этой статьёй, добавит недостающие звенья.

На сайте, посвящённом «Молодой гвардии», есть абзац воспоминаний Рады Власенко, в котором читаем:

Два года мы сидели с Олегом за одной партой. В школу он приходил раньше других и ждал нас, чтобы поделиться впечатлениями от прочитанной книги, нового кинофильма. Олег много читал, любил поэзию, понемногу писал сам.

...значит воспоминания Рады были, но я больше ничего не нашёл.

15 сентября 1943 года газета «Правда» писала:

Пройдут годы, исчезнет с земли гитлеровская погань, будут залечены раны, утихнет боль и скорбь, но не забудут советские люди бессмертный подвиг руководителей и членов подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия». К их могилам не зарастёт народная тропа.

Так оно было. Хочется верить, что так оно и будет.

Лев Лукашов, г. Донецк (Ростовская область)
публикуется с разрешения автора для pismasfronta.ru